Разговор об именах напомнил ей о предыдущей встрече. -На следующий день Иззи закончила картину «Сильный духом», но даже не успела как следует полюбоваться портретом бравого индейца на фоне города, так как сразу же пришлось мчаться в университет на послеполуденные занятия, а остаток дня она провела в библиотеке за докладом, который требовалось представить в следующий понедельник. Выйдя наконец из здания университета, Иззи удивленно оглянулась вокруг. Она совершенно потеряла счет времени; оказалось, что пока она просматривала книги по истории искусства в поисках необходимых данных, на город спустилась ночь.
Живот свело от голода, и девушка вспомнила, что пропустила не только ужин, но и обед. Она чувствовала себя такой измученной, что готова была улечься спать прямо на каменных ступенях. Однако в ее утомленном сознании осталось достаточно здравого смысла, чтобы сообразить, что сначала необходимо добраться до дома.
- Ты выглядишь совершенно разбитой, - раздался вдруг чей-то голос за спиной. - Чего ты добиваешься? Хочешь поджечь кисть с обоих концов?
- Ты имеешь в виду свечу? - автоматически поправила Иззи и обернулась, чтобы посмотреть, кто с ней говорил.
Слева от входа в библиотеку, в тени виднелась фигура человека, прислонившегося к каменному льву. Иззи смогла рассмотреть только белую футболку, голубые джинсы, длинные темные волосы и смуглый цвет лица. Из-за скудного освещения она не сумела разобрать его черты. На улице было уже достаточно холодно, и девушка невольно удивилась, что незнакомец одет лишь в легкую футболку с короткими рукавами.
- Но ведь ты художница, - сказал он. - Вот я и подумал, что кисть будет более уместной.
- Мы где-нибудь раньше встречались? - спросила Иззи.
В облике парня было что-то знакомое, но она никак не могла определить, что именно.
- Разве это имеет значение?
Иззи чуть было не подошла ближе, чтобы рассмотреть незнакомца, но перед ее глазами пронеслось изуродованное лицо Рашель, и девушка остановилась.
«Вот черт», - подумала она и быстро оглянулась по сторонам, но, кроме них двоих, на ступенях библиотеки никого не было. За стеклянными дверьми виднелись люди, однако они были слишком далеко и не услышали бы крика о помощи. Иззи хотела развернуться и убежать, но впереди было огромное темное пространство, а парень легко мог ее догнать. Вернуться внутрь тоже не было никакой возможности - для этого пришлось бы его обойти. Незнакомцу ничего не стоило затащить ее в кусты, никто бы этого не заметил. Совсем никто.
- Послушай, - заговорила Иззи. - Я не хочу неприятностей.
- Я не причиню тебе никакого вреда, - послышался из темноты его голос.
- Тогда чего ты от меня хочешь?
- Да ничего. Просто поговорить. Если ты против, можешь уйти, я не стану тебя задерживать.
«Да, конечно, - подумала Иззи. - Хочешь, чтобы я сама вышла на пустырь и облегчила тебе задачу». Потом она неожиданно вспомнила его слова.
- Как ты узнал, что я художница? - спросила она.
- У тебя остатки краски под ногтями, а в библиотеке ты штудировала историю изобразительного искусства.
- Так ты наблюдал за мной снаружи?
- Возможно.
Иззи вздрогнула. Что это за ответ? Слишком неопределенно.
- Знаешь, ты понемногу начинаешь меня раздражать.
- Извини. Я просто хотел тебя увидеть, послушать твой голос, вот и всё. Я не собирался тебя расстраивать. Ты можешь вернуться внутрь или уйти куда тебе вздумается, я тебя не трону.
Иззи немного расслабилась. Теперь ей показалось, что она разгадала его намерения. Он видел, как она занималась в читальном зале, а сейчас пытается добиться свидания.
- Как тебя зовут? - спросила она.
- Мизаун.
- Извини? - Она слегка наклонилась вперед. - Как ты сказал?
- Называй меня Джоном.
Иззи нахмурилась. В первый раз он произнес что-то совершенно другое.
- Ну ладно, Джон. Надо отдать тебе должное, ты меня заинтриговал. Но, учитывая несчастье, случившееся пару ночей назад, ты выбрал не самый удачный способ знакомства.
- А что произошло две ночи назад?
- Ты не знаешь? Откуда ты свалился? С Марса? - Несколько секунд он озадаченно молчал.
- Не уверен, что понял твой вопрос.
«Ну и ну. Возможно, я неверно оценила его намерения и он вовсе не собирается назначать свидание», - подумала Иззи.
- Всё это кажется мне слишком странным, - сказала она. - Может, мы просто забудем о...
В этот момент двери библиотеки распахнулись, и на лестницу вышли две студентки - брюнетка и блондинка. В руках перед собой они несли по стопке книг и беспрестанно болтали. Иззи шагнула в сторону, чтобы дать им пройти, а вновь повернувшись к своему таинственному незнакомцу, обнаружила, что он исчез. В голове зазвучали тревожные колокольчики.
***
Подруги просидели до полуночи за чашкой чая, разговаривая обо всём на свете. Когда Иззи наконец заснула, ей не снились испорченные полотна. Вместо них она видела прячущегося в тени человека, который называл себя Джоном. Утром Иззи гадала, когда увидит его снова, и увидит ли вообще. Она даже не могла определить, хочется ли ей еще раз встретиться с загадочным незнакомцем.
***
Иззи не пришлось долго размышлять над своим отношением к этому происшествию. На следующее утро, проходя по переулку, ведущему к студии Рашкина, она снова увидела Джона. Он был одет все в ту же белую футболку и джинсы и стоял не далее чем в сотне ярдов от нее, прислонившись к каменной стене дома Рашкина. После недолгих колебаний Иззи направилась к нему, но неожиданно замерла, когда до него оставалось не более пяти ярдов. Но остановилась она не из-за страха перед незнакомцем, а от внезапного потрясения.
Джон улыбнулся, но несколько неуверенно, словно сомневаясь в ее реакции.
- Вот мы и встретились снова, - произнес он после долгой паузы.
Иззи только ошеломленно смотрела на его лицо. Еще прошлым вечером она заметила что-то знакомое в его фигуре, но теперь поняла, в чем дело. Ей действительно были прекрасно известны это плоское лицо, темные глаза и длинные черные волосы.
- Как странно, - удивилась Иззи. - Ты выглядишь точь-в-точь как тот парень на картине, которую я только вчера закончила.
Сходство было абсолютным, вплоть до маленькой золотой серьги в форме перышка, свисавшей с мочки уха. Иззи даже задрожала от волнения.
- В самом деле? - переспросил Джон. - Хотелось бы на нее посмотреть.
Иззи обернулась на студию, потом снова перевела взгляд на симпатичного индейца.
- Может, как-нибудь в другой раз. Мой учитель не в восторге от посетителей.
Иззи никак не могла прийти в себя и разобраться в своих чувствах.
- Неужели тебе не холодно? - спросила она, немного помолчав.
- Разве что чуть-чуть.
- Почему бы тебе не надеть что-нибудь потеплее?
- Это всё, что у меня есть, - ответил Джон, пожимая плечами.
- Вот как.
Иззи всё еще не могла перестать сравнивать его со своей картиной. Сходство не ограничивалось общими чертами, присущими незнакомцу и тому парню, с которого она делала первые наброски. Нет, Джон выглядел в точности как индеец на холсте.
- Недалеко от пересечения Ли-стрит и Квинлан есть магазин поношенной одежды, - неожиданно для себя заговорила она. - Он называется «Тряпки и кости». Я там была пару дней назад и видела приличные куртки не дороже пяти долларов.
- Денег у меня тоже нет, - улыбнулся Джон. При этих словах Иззи вспомнила статью в «Ньюфорд стар» о нищете в резервации индейцев кикаха. Бог свидетель, у нее тоже проблемы с платой за обучение и квартиру, но есть люди, которым не по карману даже теплая одежда.
- Гм, может, ты... - Иззи откашлялась, потом начала снова: - Может, ты не обидишься, если я предложу тебе деньги, чтобы купить куртку?
- Это зависит от одного обстоятельства, - ответил он.
- От какого?
- Смогу ли я еще раз тебя увидеть?
Джон снова улыбнулся, и девушка поняла, что в своей работе допустила ошибку. Его улыбка была совершенно простодушной, Джон искренне радовался жизни и возможности дышать свежим холодным воздухом, независимо от того, есть на нем куртка или нет.
- Ну как? - спросил он.
«Ох, парень, - подумала Иззи. - И ты еще спрашиваешь!»
Потом она вспомнила вчерашние предостережения Кэти и почувствовала, что краснеет. Она не хотела, чтобы Джон заметил ее смущение, но от этого румянец стал еще ярче. Всё это время парень терпеливо ждал ее ответа.
- Да, конечно, - сказала Иззи. - Может, мы поужинаем сегодня вечером? Ты знаешь ресторанчик «У Перри»? Он тоже находится на Ли-стрит.
- Не знаю, но смогу отыскать.
- Около шести тебя устроит?
- Прекрасно.
Всё еще испытывая неловкость, Иззи достала свой кошелек. Там было всего двадцать долларов, так что она протянула Джону десятку.
- Спасибо, - поблагодарил он. - Я принесу тебе сдачу.
- Это неважно. Просто купи себе что-нибудь потеплее.
Иззи снова оглянулась на окна мастерской и на этот раз увидела наблюдающего за ними Рашкина.
- Послушай, - заторопилась она. - Сейчас мне надо бежать. Увидимся вечером.
Джон кивнул.
- Меня зовут Иззи, - сказала она на прощание. - На самом деле это звучит как Изабель.
- Я знаю.
Откуда он мог узнать?
Джон в свою очередь тоже посмотрел на мастерскую, потом опустил взгляд на лицо Иззи.
- До вечера, - произнес он. - Будь осторожна, Изабель.
- О чем ты?..
Изабель не успела закончить вопрос, как Джон повернулся и пошел прочь, словно не слышал ее слов. Иззи хотела окликнуть его, но лишь покачала головой. Она задаст этот вопрос вечером. И еще множество других вопросов. Вряд ли она получит вразумительные ответы, но сейчас это ее не тревожило. Ее волновало совсем другое: его сходство с персонажем картины, манера поведения и странная неопределенность, сквозившая в речи. От вчерашнего испуга не осталось и следа. Безусловно, он немного странный. И растерянный. Но не опасный.
Иззи стала подниматься по ступеням, весело мурлыча себе под нос какую-то песенку. Сегодняшний вечер обещал быть занятным.
***
- Кто это был? - спросил Рашкин.
- Просто парень, с которым я вчера познакомилась, - ответила Иззи.
Она сняла куртку, повесила ее на гвоздь за дверью и прошла к своему мольберту, на котором была оставлена для просушки картина «Сильный духом». Да. Всё, кроме улыбки, совпадало до мельчайших подробностей.
- Но вот что странно, - продолжила Иззи. - Он выглядит совершенно так же, как и этот индеец на картине.
- Ты больше не должна с ним встречаться.
- Что?
Иззи была настолько поглощена впечатлениями от недавней встречи, а потом так внимательно сравнивала индейца на портрете с Джоном, что с самого прихода не обращала почти никакого внимания на Рашкина. Только теперь она изумленно подняла глаза и встретила его пылающий взгляд. Пропавший после утреннего разговора страх тут же вернулся, но теперь причина была не в Джоне.
- Я... Извините, - произнесла Иззи. - Я не хотела грубить.
Пока она говорила, в ее мыслях звучали слова Джона, сказанные перед расставанием: «Будь осторожна, Изабель». Но как он догадался?
Гневное выражение исчезло с лица Рашкина, но только после видимых усилий с его стороны. Теперь его взгляд был всего лишь строгим, но Иззи не могла успокоиться. Чтобы скрыть дрожь в руках, ей пришлось засунуть их и карманы.
- Помнишь, я говорил тебе об ангелах и чудовищах? - прозвучал вопрос Рашкина.
- Да, - кивнула Иззи. - Но разве это имеет отопление к моей картине?
- Это имеет отношение ко всему на свете, - сказал Рашкин. - Пойдем присядем на диван.
Он увлек девушку к окну, через которое Иззи заметила его с улицы совсем недавно. Напряжение, сковавшее шею и плечи, стало понемногу отпускать. Иззи убедилась, что Рашкин намерен всего лишь поговорить. Перед тем как сесть, она с надеждой посмотрела на тротуар, но Джон давно ушел. Рашкин, даже если и заметил ее взгляд, никак на это не отреагировал.
- Древние эллины, - заговорил он, - кроме всего прочего верили еще и в Сад Муз.
- Кто это? - спросила Иззи.
Несмотря на всё свое нежелание перебивать учителя, она хотела убедиться, что понимает, о чем он говорит. Прежде нередко случалось, что цепь рассуждений Рашкина ускользала от нее, и после разговора в голове была еще большая неразбериха, чем до его начала. Рашкин, казалось, даже не заметил, что его прервали.
- Греки. Сами они никогда не употребляли это слово. Оно пришло вместе с норманнскими завоевателями. Греки считали себя потомками Эллина, сына Девкалиона, греческого Ноя. Он управлял своим ковчегом и высадил пассажиров на горе Парнас. Таким образом они попали в самое сердце Сада Муз - обители Аполлона. Сейчас никто не может оценить правдоподобности этой древней легенды, но эллины верили, что в мире присутствуют божества, каждое из которых происходит из этого священного сада.
- Что-то вроде рая? - предположила Иззи. Рашкин покачал головой:
- Из этого сада никого не изгоняли. Его обитатели были вольны свободно приходить и уходить, общаться с внешним миром. Мы могли бы назвать их духами, и эллины считали, что они некоторым образом управляют всеми многочисленными аспектами нашей жизни. На каждой городской улице, на каждой горе, в реке, в дереве обитает свой дух, с которым мы можем общаться. И каждое человеческое проявление тоже имеет своего покровителя среди духов.
Несмотря на небольшой запас сведений по греческой мифологии, намного уступавший познаниям Рашкина, Иззи понимала его рассуждения. Пока.
- При помощи различных искусств, - продолжал Рашкин, - древние греки могли вызывать духов. Их присутствие считалось величайшим благословением - такой вывод можно сделать из творческого наследия эллинов. Но вместе с тем духи были повинны и в самых кровопролитных войнах между греками и персами, что в итоге привело к упадку культуры. Окончательно этот процесс стал очевиден после войны против лакедемонян, тебе они, вероятно, известны как спартанцы.
Иззи кивнула в знак согласия. Она читала о Спарте, но никогда не могла согласиться с целесообразностью применения в жизни таких суровых законов.
- Падению греков предшествовала эра расцвета культуры, - продолжал Рашкин. - Во всех видах искусств от гениального творчества до торговли предметами роскоши, которая тоже была возведена в ранг искусства, наблюдалось уникальное единство вдохновения и техники. В истории человечества это встречалось не так уж часто.
- И у нас... это то же самое? - спросила Иззи.
Жизнь на Уотерхауз-стрит, где с конца шестидесятых годов процветали различные виды творчества, навела ее на мысль о сходстве с расцветом культуры в Греции. Но Рашкин отрицательно покачал головой.
- Нет. Я сорок лет ждал встречи с человеком, который смог бы овладеть этим даром и пользоваться им. Может пройти еще сорок лет, даже больше, прежде чем найдется еще одна такая личность. Но это будет уже твоя проблема, а не моя.
- Моя проблема?
- Да, наступит время, и тебе придется передавать кому-то полученные от меня знания.
Иззи пока не задумывалась над перспективой учить кого бы то ни было, но тем не менее она несколько нерешительно кивнула в знак согласия. Рашкин ответил ей долгим, изучающим взглядом, а потом продолжил свой рассказ:
- Теперь ты понимаешь, что мы должны соблюдать величайшую осторожность, когда при помощи нашего творчества призываем духов в этот мир.
«Совсем нет», - подумала Иззи, тряхнув головой, словно пытаясь расставить все мысли по местам.
- Простите, - произнесла она вслух. - Но я не поняла. Какое отношение имеют древние греки, или эллины, как вы их называете, и их вера к нашему творчеству?
- Они, так же как и мы, заключили соглашение с духами, - пояснил Рашкин. - Подобно эллинам, мы при помощи творчества связаны с миром духов; если их устраивает наше толкование какого-то образа, они могут пересечь грань, отделяющую их мир от нашей реальности.
- Вы говорите о настоящих... О ком? О привидениях? О духах?
- Да, - терпеливо ответил Рашкин. - Об ангелах и чудовищах. В случае их появления в нашем мире они могут принести с собой как величайшее благо, так и абсолютное зло.
- Пожалуйста, не обижайтесь, - беспокойно произнесла Иззи.
Ее волнение настолько возросло, что во рту пересохло, и ей пришлось пару раз сглотнуть, чтобы снова заговорить.
- Но мне очень трудно поверить во всё это, - решилась признаться она.
- Когда мне в свое время объясняли эти факты, я думал точно так же.
- Прекрасно.
- Но ведь ты и сама уже чувствуешь, как в твоих картинах рождается дух, не так ли? - продолжал Рашкин. - Ты испытываешь ощущение связи с каким-то потусторонним миром, с неведомым пространством. Попробуй для удобства считать его Садом Муз. Я знаю, что ты погружаешься в него, а возвращаясь, обладаешь большей силой в своих руках... Эта сила уже не зависит от тебя или твоей работы за мольбертом.
- Да... я ощущала нечто подобное, - осторожно согласилась Иззи.
- Тогда поверь мне и в следующем вопросе. Как только я заметил это воплощение духа, увидел, что он заговорил с тобой на дорожке под окнами мастерской, я сразу же понял, что он намерен причинить тебе вред. Не могу предсказать, что именно он предпримет. Он может попытаться сделать это сегодня или в следующем году, но наверняка постарается тебе навредить. Это я могу гарантировать.
- И что же мне теперь делать?
- Ты должна избегать его общества.
- Это то, с чего вы начали. - Рашкин кивнул:
- И еще необходимо уничтожить полотно. Он не умрет, по крайней мере сразу после этого. Но именно картина связывает его с нашим миром. Если картина исчезнет, он вернется туда, откуда пришел, и угроза исчезнет вместе с ним.
Раскрыв рот от удивления, Иззи смотрела на своего учителя. В памяти всплыл недавний сон: обожженные и обескровленные останки среди обрывков полотен, и к горлу подступила тошнота.
- Вы... вы не можете требовать этого всерьез.
- Я серьезен как никогда.
- Это исключено, - тряхнула головой Иззи. - Никогда. Я не стану уничтожать картину из-за какой-то безумной истории.
Она была так расстроена, что уже не боялась неконтролируемой ярости со стороны художника. Но Рашкин только понимающе кивнул, словно соглашаясь с ее точкой зрения. Это спокойствие показалось Иззи неестественным.
- Выбор за тобой, - сказал он. - Ни я, никто другой не сможет тебя заставить. Только ты должна принять решение, и только тебе дана возможность отослать духа обратно.
- Что ж, я рада, что в этом мы пришли к согласию, потому что, если вы хоть на мгновение подумали...
- Придет время, и ты вспомнишь этот разговор, - так же как и я после беседы со своим учителем, - тогда ты сделаешь то, что необходимо сделать.
- Да, этот разговор я никогда не забуду, - сказала Иззи.
- Прекрасно. Я считаю, что сегодня утром тебе не стоит браться за кисть. Наверно, для тебя будет полезнее спокойно обдумать нашу беседу где-нибудь в другом месте.
Иззи поднялась с дивана и с тревогой оглянулась на Рашкина:
- Я... я хочу взять с собой эту картину.
- Ты вправе сама принимать решения, - ответил Рашкин, не теряя спокойствия. - Я не буду тебя останавливать. Не забывай, мне уже пришлось через это пройти: радость творчества, встреча с обитателем потустороннего мира, неверие в реальность его существования; а потом осознание опасности со стороны этих духов как для меня самого, так и для мира, так сильно мною любимого. Я должен был уничтожить полотна, чтобы отправить назад вызванных ими чудовищ. Каждый раз мое сердце разрывалось на части. Когда это произошло впервые, я чуть не опоздал и только чудом спасся от смерти и успел уничтожить картину. Мне остается только молиться, чтобы ты избежала подобной ситуации.
- Да, конечно, - произнесла Иззи. - Как вам будет угодно.
- Пойми, пожалуйста, - продолжал Рашкин. - В этом нет твоей вины. Никто не вправе упрекнуть тебя за появление подобных существ. Это может случиться с каждым из нас и в любой момент. Но поскольку только у нас есть такая способность, именно мы несем ответственность за своевременное избавление от чудовищ, появившихся в мире вследствие необдуманных действий.
Иззи кивнула головой, но не в знак согласия, а чтобы дать понять, что услышала его напутствие. Потом она подняла свой рюкзак и накинула куртку. Полотно с «Сильным духом» всё еще было влажным, но Иззи всё же сняла его с мольберта и направилась к двери.
- Завтра будем заниматься как обычно, - сказал Рашкин. - Мы больше не станем возвращаться к этой теме, пока ты сама не захочешь.
Иззи снова ограничилась кивком. Сейчас она сильно сомневалась, вернется ли когда-нибудь в студию. Разве что в сопровождении пары крепких парней, способных защитить ее от нападок явно выжившего из ума Рашкина, пока она будет забирать оставшиеся полотна.
- Хорошо, - ответила она вслух и открыла дверь. Рашкин только печально улыбнулся.
- Будь осторожна, Изабель, - сказал он на прощание.
От этих слов по спине Иззи пробежал холодок: точно таким же предупреждением Джон напутствовал ее несколько часов назад. Она оглянулась на поникшую фигуру своего наставника, всё еще сидевшего на диване у окна, потом перевела взгляд на полотно в своих руках. Кому из них верить? Кого бояться? Несмотря на всю таинственность, Джон не казался ей опасным. А Рашкин бросался на нее с кулаками.
- Я постараюсь, - ответила она и закрыла за собой дверь.
Очень осторожно, чтобы не повредить непросохшее полотно, Иззи спустилась по лестнице.
***
Иззи ожидала, что при ее появлении в ресторане Джон встанет со своего места. Чувствуя легкое разочарование, она с трудом разглядела его в одной из самых дальних кабинок. Но Джон тут же поднял руку и помахал в знак приветствия, и девушка направилась вглубь помещения. Теперь на Джоне была надета еще и джинсовая куртка с фланелевой подкладкой, которая, по мнению Иззи, вряд ли могла защитить его от холода. Но всё же так было лучше, чем ходить в футболке с короткими рукавами, к тому же новая одежда явно шла ему.
- Я была не совсем уверена, что ты придешь, - сказала Иззи, усаживаясь за столик напротив Джона.
- Я всегда держу слово, - ответил он. - Мои обещания - единственная ценность, которая имеет какое-то значение. И я не беру на себя напрасных обязательств.
- Весьма похвально, сэр, - улыбнулась Иззи.
- Это истинная правда, - заверил ее Джон и улыбнулся в ответ.
Иззи сняла свою куртку и отвернулась, чтобы повесить ее на угол кабинки, а когда повернулась обратно, обнаружила на столе десятидолларовую банкноту.
- Что это? - спросила она.
- Твои деньги. После нашей утренней встречи я нашел кое-какую работу, и заработанного мне хватило, чтобы купить куртку.
- Это здорово. Надеюсь, ты не заплатил лишнего?
- Восемь долларов, это не много?
- Ты смеешься надо мной? - Джон качнул головой:
- Я пошел в тот магазин на Ли-стрит, о котором ты рассказала.
- Я бы сказала, что это дешево, тебе повезло.
В ответ Джон только пожал плечами, а Иззи задалась вопросом: действительно ли его совершенно не интересуют деньги, или он просто не хочет о них говорить? Наверно, и то и другое, решила она.
- Ну, что мы будем есть? - спросила она, открывая меню.
- Я бы хотел только черный кофе, - сказал Джон. Поверх меню Иззи посмотрела ему в глаза.
- Послушай, если от твоего заработка ничего не осталось, я могла бы...
- Нет, деньги у меня еще не закончились. Просто я поздно пообедал и теперь слишком сыт, чтобы есть снова.
- Ну, если ты отказываешься...
Иззи заказала себе суп дня - из цветной капусты - и добавила к нему французское жаркое. И еще кофе со сливками и сахаром, а поскольку Джон не воспользовался поданными ему сливками, вылила и его порцию в свою чашку. В ожидании заказанных Иззи блюд они оба сидели молча, но тишина не была уютной, как с Кэти или с кем-то еще из друзей. Иззи пока была не настолько хорошо знакома с Джоном, чтобы расслабиться в его присутствии, а тот факт, что он был поразительно похож на портрет, написанный до их первой встречи, только добавлял нервозности.
- Итак, ты - индеец, - произнесла Иззи, чтобы прервать затянувшееся молчание. Джон улыбнулся, в его темных глазах появилось веселье, и она пожалела, что открыла рот. Как ей могло прийти в голову спросить об этом? Конечно же он индеец.
- Я хотела сказать - коренной американец, - попыталась она исправить свою ошибку, но веселье в его взгляде не исчезло. - А как вы сами себя называете?
- Кикаха. На нашем языке это означает «народ». Если бы мне надо было представиться кому-то из соплеменников, я бы сказал, что я - Мизаун Кинни-кинник из тудема Монг.
- Ты говорил, что тебя зовут Джон.
- Это имя не хуже других подходит к данному месту.
- То есть Мизаун с языка кикаха переводится как Джон?
- Нет. Мое имя означает Чертополох на Душистом Лугу. Для моей матери роды проходили очень тяжело, но она рассказывала, что в младенчестве у меня было ангельское лицо.
«Но не теперь», - подумала Иззи. В суровых чертах его смуглого лица не сохранилось ничего от милого мальчика.
- А Монг? - продолжала она. - Это что? Ваш тотем?
- Не совсем так, - покачал головой Джон. - В переводе с языка кикаха тудем означает клан, но, думаю, можно употребить и слово «тотем» в том смысле, в котором вы его понимаете. Мой клан посвящен гагаре.
Иззи попыталась сдержать смех, но не смогла.
- Я понимаю, - улыбнулся в ответ Джон. - Большинство полагает, что тотемами могут быть орлы, волки или медведи, но в каждом существе есть что-то хорошее, и мы гордимся принадлежностью к клану черной утки или лягушки. Или гагары.
- На самом деле, это очень красивая птица, - согласилась Иззи, познакомившаяся с этими пернатыми еще в то время, когда жила на ферме острова Рен. - А Монг - хорошее имя для нее, оно звучит не так глупо.
- Для моего народа гагара олицетворяет преданность, но никак не глупость. Но я не могу быть объективным в этом вопросе.
- Хочешь, я буду называть тебя не Джоном, а Мизауном?
- Не стоит, Джон вполне подойдет.
- Твое настоящее имя тоже звучит прекрасно.
- Так же как и Изабель.
- Но оно ничего не означает, - возразила Иззи, внезапно покраснев.
- Это не так. Твое имя происходит от Елизаветы, что означает «посвященная Богу».
Иззи недовольно поморщилась.
- Ну, если ты не религиозна, - продолжал Джон, - тогда считай, что ты связана с высшими силами, наблюдающими за нашим миром. В этом нет ничего плохого.
Иззи недовольно тряхнула головой.
- И еще имя Изабель связано с именем Иза, что означает «с железной волей».
- Грандиозно, - поразилась Иззи. - Но именно железной воли мне очень не хватает. - Разговор об именах напомнил ей о предыдущей встрече. - А откуда ты узнал, как меня зовут?
- Я кого-то спросил, уже не помню, кого именно. Ну вот всё и объяснилось.
В этот момент официантка принесла заказ, и разговор перешел на другую тему. Иззи чувствовала себя немного неловко оттого, что она ела, а Джон только потягивал свой кофе. Но он снова заверил ее, что не голоден, и девушка успокоилась. К тому времени Иззи здорово проголодалась. За весь день она съела только булочку по пути на занятия в университет.
- О чем ты говорила вчера вечером? - спросил Джон, как только Иззи закончила есть. - О каком неподходящем времени для знакомства?
Иззи внимательно посмотрела на своего собеседника:
- Ты и в самом деле не знаешь, о чем шла речь?
Джон только покачал головой, и она рассказала ему о нападении на Рашель.
- Удивительно, что ты ничего не слышал об этом случае, - сказала она в заключение. - Все газеты писали о происшествии, и все вокруг обсуждали эту тему.
- До вчерашнего вечера меня не было в городе, - ответил Джон.
- Разве не ужасно то, что произошло с Рашель? Вот почему ты так напугал меня, когда появился из темноты. Я совершенно не видела твоего лица и не знала, что подумать.
- Это несправедливо, - произнес Джон.
В первый момент Иззи показалось, что он имеет в виду вечер их встречи, но, прежде чем она успела открыть рот, чтобы заверить, что он просто неправильно выбрал время, Джон снова заговорил:
- Самое страшное - это лишить мужчину или женщину права сделать собственный выбор. Без свободы воли мы - ничто. Рабы. Вещи, и ничего более.
- Я согласна, - сказала Иззи. - Да и кто бы мог возразить? Но...
- Но что?
- А что ты скажешь об охоте на животных? Ведь это древний обычай твоего народа. Но сами животные, будь у них выбор, не согласились бы на смерть.
- Нет, - улыбнулся Джон. - Но давным-давно мы заключили договор с обитателями лесов. Мы берем только самое необходимое, и ничего сверх этого. И мы делаем это с уважением. Мы не боимся предстать перед духами своих жертв, когда настанет время всем вместе собраться в Эпангишимуке.
- Где-где?
- В обители духов далеко на западе, куда все мы уходим, когда колесо нашей жизни сделает последний оборот. - В его глазах снова мелькнуло веселье, но на этот раз в нем ощущался оттенок насмешки. - Ты наверняка слышала об этом - «счастливые охотничьи угодья».
- Догадываюсь, что тебе до смерти надоели бесконечные разговоры о вашей культуре с людьми, которые ничего в ней не понимают.
- Не совсем. У нас нет исключительного права на духовную просвещенность, да и многие из наших соплеменников не придерживаются древних обычаев, но, по-моему, наше отношение к окружающей природе может научить остальных жить в гармонии со своей землей. Не стоит забывать, что мы тоже далеки от совершенства. Наши люди медленнее представителей других народов приспосабливаются к тесным городам. Но мы не были ни кровожадными язычниками, какими нас представляли первые европейцы, пришедшие на наши земли, ни благородными дикарями. Мы были просто народом, со своими обычаями и верой, не больше, но и не меньше.
- Хотелось бы, чтобы другие люди тоже так думали, - сказала Иззи. - Тогда несчастье, постигшее Рашель, никогда бы не произошло.
- Те, кто на нее напал, получат по заслугам, - заверил ее Джон. - Это я могу тебе обещать.
В нем что-то изменилось. Ожесточившееся лицо и угрюмые нотки, прозвучавшие в голосе, так испугали Иззи, что она едва смогла сдержать дрожь. В тот момент казалось, что Джон ее не замечает. Он устремил взгляд в невидимую даль, словно наблюдая за актом возмездия.
- Совершив преступление, - продолжал Джон, - они вступили на тропу, где кара неминуема.
Иззи хотелось, чтобы Джон как можно скорее вернулся к ней из этого устрашающего состояния. Ей совсем не нравилась темная сторона его личности, так неожиданно проявившаяся в результате их разговора. В памяти девушки всплыли слова и предостережения Рашкина, утверждавшего, что Джон является носителем зла. Но не успела она испугаться по-настоящему, как взгляд Джона сфокусировался на ее лице, и индеец улыбнулся.
- Такова вера моего народа, - сказал он. Иззи поразилась, насколько благотворно подействовало на нее преображение Джона.
- Кстати, о вере, - заговорила она. - Рашкин, тот человек, у которого я учусь живописи, считает, что я тебя создала.
Сейчас это утверждение казалось ей забавным, и Иззи решила таким образом разрядить обстановку и заставить собеседника немного развеселиться. Но Джон даже не улыбнулся. Он просто вопросительно поднял брови.
- Учитель утверждает, что я создала тебя при помощи картины, - объяснила Иззи. - Нет, не так. Он говорил, что мое творчество выстроило путь, по которому ты явился из неведомого мира. Он полагает, что ты наблюдал за моей работой, а когда убедился, что тебе нравится изображение, пересек черту.
Джон рассмеялся, и девушка решила, что сделала правильный ход. Ей пришлось выставить себя дурочкой, но она смогла исправить настроение Джона.
- Он пытался тебя дурачить? - спросил Джон.
- Нет, - покачала головой Иззи. - Он казался абсолютно серьезным. - Она на секунду заколебалась, но всё же решила продолжить: - Он даже предостерегал меня от встречи с тобой. Говорил, что ты несешь в себе зло, что я должна уничтожить полотно и тем самым заставить тебя уйти обратно.
Джон нахмурился, и все признаки веселья исчезли с его лица.
- Иначе он и не мог сказать.
- Ты знаком с Рашкиным? - поразилась Иззи.
- Я знаю этот тип людей. Они избегают внешнего мира, но наблюдают за всеми остальными и берут от них и от нас всё, что им необходимо.
- Нет, ты неверно судишь о нем, - возразила Иззи. - Рашкин - блестящий художник.
- Не думаю. Настоящие художники живут в этом мире и черпают в нем свое вдохновение. Эти два понятия неразделимы - объекты и те, кто их изображает. Они возвращают миру даже больше, чем взяли у него.
- Он не кажется отшельником, - заметила Иззи, вспоминая свою первую встречу с Рашкиным.
- Да, конечно, - ответил Джон. - Они выходят наружу, чтобы наблюдать. Чтобы найти подходящий объект и заточить его в плен при помощи своего искусства. Но не для того, чтобы принимать участие в жизни общества. Что он отдает взамен?
«Меня, - подумала Иззи; ведь насколько ей было известно, Рашкин больше ничего не сделал для этого мира. - Он учит меня. Но он не выставляет своих картин и, по его собственным словам, не любит выходить из дома и разговаривать с людьми».
- Не можешь ничего ответить? - спросил Джон.
- Да, он необщительный, это правда, - согласилась Иззи. - Но своим творчеством он приобщил к искусству множество людей, так что нельзя сказать, что он ничего не отдает миру. Я даже не могу перечислить всех, кто решил заняться живописью в той или иной степени благодаря его работам.
Джон пренебрежительно пожал плечами:
- Если он и сделал что-то хорошее, то только случайно.
Такая реакция на казавшуюся Иззи забавной историю повергла ее в уныние. И, что еще хуже, теперь она не могла не думать о предостережениях Рашкина. Против своей воли последние двадцать минут она только и делала, что изучала Джона, словно пытаясь различить на нем следы своей кисти.
Внезапно она наклонилась вперед, чтобы присмотреться повнимательнее. Джон с нескрываемым любопытством выдержал ее пристальный взгляд, но ничего не сказал.
- Ты настоящий? - неожиданно для себя спросила Иззи то ли в шутку, то ли всерьез.
Джон наклонился над столом ей навстречу. Он обнял ее за шею обеими руками, привлек к себе и поцеловал, так, как никто до сих пор не целовал Иззи. В мягком прикосновении его губ чувствовалась нежность и настойчивость; он полностью отдался поцелую, всё его внимание было посвящено Иззи и слиянию их губ. Иззи показалось, что она плывет по волнам внезапно сгустившегося воздуха.
- А ты как думаешь? - спросил Джон, наконец выпрямившись.
Иззи глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она не могла сдержать улыбки, появившейся на губах. И не хотела.
- Я думаю, это неважно, - сказала она. - Это совсем неважно.
После чего она сама потянулась к Джону, чтобы поцеловать его.
***
Джону нравилось поддерживать некую таинственность во всём, что касалось его лично, и ей оставалось только смириться с его странностями. Она узнала, что Джон живет у своей тетки, которая «не очень-то доверяет белым девушкам»; что он перебивается случайными заработками; что у него почти никогда нет аппетита; что он постоянно стремится узнать что-то новое и никогда не скучает, а потому Иззи тоже не приходилось скучать в его компании; что у Джона имеется неиссякаемый запас историй о своих соплеменниках и о нем самом, но в этих рассказах он никогда не касался своей юности, когда, по его словам, ему пришлось несладко.
И еще он оказался лучшим из всех любовников Иззи. Конечно, у нее был не слишком большой опыт по этой части, всего трое мужчин до встречи с Джоном, но все три ее предыдущих романа были неудачными. По каким-то непонятным причинам, когда дело касалось любовных отношений, Иззи сталкивалась с равнодушными или откровенно грубыми парнями. Джон же обращался с ней как с величайшей драгоценностью.
У Иззи сложилось впечатление, что в критических ситуациях Джон мог быть очень вспыльчивым, но эта черта его характера никогда не проявлялась в ее присутствии. Она видела его злым, но злость всегда была направлена на кого-то другого, и никогда на нее.
В их отношениях имелся один недостаток: они почти никогда не встречались с ее друзьями. Каким-то образом получалось, что Джон постоянно избегал посещения многолюдных вечеринок. Он предпочитал приглашать ее в тихие заведения или просто появлялся, когда Иззи была одна - возвращалась из студии или университета, - и тогда они вдвоем совершали прогулки по городу. Такое поведение казалось совершенно ненамеренным, но после трех недель их знакомства друзья Иззи стали считать Джона таинственной личностью. Все ее попытки поговорить с ним об этом заканчивались одинаково: он переводил разговор на другую тему, а поскольку знакомые Иззи не беспокоились на этот счет, она сама тоже не придавала значени
|
